Симфония тьмы - Страница 36

Дронго почти не сомневался, что Ястреб не будет убивать его из обычной снайперской винтовки. Он представлял себе, что именно испытал Шварцман за годы, проведенные в бразильской тюрьме, и какая ярость переполняла мстительную душу убийцы. Теперь, зная, что Дронго находится на своеобразной привязи и никогда не покинет Осинского, Ястреб будет искать возможность не просто нанести удар, а убить Дронго с удовольствием, с непременным осознанием жертвой всех мучительных подробностей собственной смерти.

Поиски типографии, где печаталась газета, отняли довольно много времени. Еще около часа они искали нужного человека и лишь в седьмом часу вечера вернулись в отель. В холле отеля на первом этаже в одном из кресел сидела Барбара. Увидев Дронго и Мартина, приветливо кивнула им, не поднимаясь с места. Дронго, поблагодарив Мартина, разрешил ему подняться наверх, а сам подошел к женщине, сел рядом с ней.

– Вы кого-то ждете? – спросил он.

– Должны приехать с телевидения, – любезно пояснила Барбара, – Якобсон попросил меня встретить журналистов и подняться с ними в номер Осинского.

– Какой он молодец, – не удержался от иронии Дронго. – Еще только вчера вечером все дружно ругали оперу Осинского, а уже сегодня все изменилось словно по взмаху волшебной палочки. Вам не кажется, что Якобсон слишком сильно влияет на средства массовой информации этой страны?

– Да, – Барбара взглянула на него, – возможно. Это обычная практика любого менеджера – рекламировать свой товар. В данном случае для Песаха Якобсона это Осинский. Он его и рекламирует.

– Слишком успешно, – пробормотал Дронго, – он это делает слишком хорошо.

В холле, где они сидели в глубоких креслах, на полу был разостлан чрезвычайно большой синий ковер, занимавший все пространство до зеркальных дверей ресторана. Высоко подняв руки, словно поддерживая на весу стоявшие на их головах искусно выполненные светильники, на высоких затейливо украшенных вазах стояли статуи негритянок в позолоченных одеждах.

За спиной сидевших были расположены высокие стеклянные двери, обычно открытые для посетителей в погожие дни. Они вели в небольшой дворик, расположенный тут же и отгороженный от соседнего здания Министерства юстиции Франции довольно высокой стеной. Двор был выстроен в стиле римских внутренних дворов, характерных для времен поздней Республики. В зимние дни двери обычно закрывались, и посетители могли выходить в этот двор через бар, находящийся тут же, слева от входа в отель.

Дронго посмотрел на часы. Кажется, Осинский не придет и на ужин, подумал он. Словно угадав его мысли, Барбара сказала:

– Они могут задержать Джорджа, и поэтому мы решили ужинать в номере. Там будет накрыт стол для всех. Если хотите, можете подняться прямо в номер Осинского.

– Нет, – возразил Дронго, – у меня еще много дел. Ваш Осинский, кажется, очень хороший клиент для охраны. Он почти не выходит из своего номера.

– Наверно, – чуть улыбнулась Барбара, – просто он не любит появляться среди множества людей. А магазины вызывают у него просто тихий ужас. Ему нравится респектабельная обстановка, где его окружают знакомые люди.

– Во всяком случае, он доставляет мне гораздо меньше хлопот, чем его слишком заботливый опекун, – пробормотал Дронго.

– Что вы имеете в виду? – не поняла Барбара. – Вы думаете, убийца как-то связан с Якобсоном?

– Не в том смысле, в каком вы себе представляете, – возразил Дронго, – для этого Якобсон слишком любит свое дело.

Она обратила внимание на последние слова Дронго.

– Якобсон любит свое дело, – сказал он, – а не самого Осинского.

Барбара взглянула на Дронго.

– Иногда вы мне представляетесь слишком многозначительным. Вам не кажется, что это может мешать?

– Кажется. И поэтому я сегодня вечером хочу уточнить еще несколько деталей, прежде чем схвачу вашего Якобсона за горло. Мне очень многое не нравится в его поведении.

– Вы считаете, что он как-то провоцирует убийцу?

– Не нужно гадать, Барбара. Я считаю, что мистер Якобсон слишком привязан к своей работе. И слишком настойчиво опекает своего подшефного. Так сильно, что это вредит и самому Якобсону, и, разумеется, Джорджу. Поэтому я и собираюсь отклонить ваше предложение на сегодняшний ужин.

Посыльный принес вечерние газеты. Они доставлялись в специальных синих пакетах отеля «Ритц». Барбара жадно набросилась на «Фигаро». И почти сразу нашла статью о триумфальной премьере оперы американского композитора Джорджа Осинского. Газета не скупилась на похвалы, в деталях описывая все подробности трех вечеров.

Дронго тоже развернул именно эту газету, обратив внимание на статью. Он даже не стал ее читать до конца. Общий смысл, тональность выступления были очевидны. Он сложил газету, бросив ее на стоявший перед ним столик. Барбара заметила его жест.

– Вам не нравится? – удивилась она.

– Слишком приторно-сладко, – заметил Дронго. – Еще вчера они писали совсем другое. Пока Якобсон не появился на приеме, все газеты и все каналы телевидения дружно ругали оперу Осинского. Я все время думаю, что могло произойти, если бы Якобсон не приехал вчера на вечер. Тогда все знаки так бы и остались минусовыми. А они вдруг разом поменялись на плюсы.

– Якобсон умеет это делать, – согласилась Барбара, – у него громадные связи. И не только во Франции. Во всем мире.

– Я сделал запрос через систему Интернет. Там нет на него никаких данных. Может, такого человека вообще не существует. Или он ангел, явившийся в мир помогать Осинскому. Вы в такое верите?