Симфония тьмы - Страница 45

Столик был накрыт, как обычно, в зале для гостей. Зал был выдержан в традиционном для апартаментов «Ритца» стиле барокко. Если номер Дронго можно было скорее отнести к образцам искусства ампира, то апартаменты, в которых остановился Осинский, были лучшим номером «Ритца», и здесь царило барокко. Изощренный стиль Людовика XIV, безупречные линии мраморных потолков, высокие колонны, насыщенное световыми эффектами пространство, и, наконец, светильники и кресла составляли в своем единстве необходимую гармонию, столь характерную для этого стиля.

Дронго прошел в зал, где уже стояли Осинский и Якобсон. Барбара сидела на небольшом диване в углу зала, листая какой-то журнал. Дронго знал, как важно сразу, при внезапном появлении, обращать внимание на лица людей. Когда, застигнутые появлением чужого, они еще не успели сменить свои маски. Ведь человеческое лицо не просто раз и навсегда надетая маска. Оно видоизменяется при каждом общении. При любой ситуации. И если вначале бывает надета одна маска, то при появлении чужого человека она сразу меняется.

Войдя в зал, он обратил внимание на лукаво-хитрое выражение Якобсона и несколько удивленно-мрачное лицо Барбары. Лицо маэстро он увидел не сразу – тот стоял у окна. Но когда Осинский оглянулся, в его глазах мелькнуло нечто похожее на азарт. Это насторожило Дронго, он раньше не замечал подобного взгляда.

– Добрый вечер, – спокойно сказал он, – как у нас дела? Кажется, вы сегодня выезжали на природу?

– Да, – подтвердил Якобсон, подойдя к нему вплотную, – мистер Осинский плохо спал, и мы решили выехать за город. Сейчас ему гораздо лучше.

Барбара подняла голову и испытующе смотрела на Дронго. Именно так – испытующе. Это ему опять не понравилось. Что произошло между ними за несколько минут до того, как он появился здесь?

– Может, вы мне объясните, почему вы решились на такой риск? – спросил он Якобсона.

– Мы все просчитали, – возразил тот, – не было никакого риска. Кроме Хуана и Мартина, с нами поехали еще три моих новых охранника. И потом, мы были в загородном замке, куда никто из посторонних попасть не мог.

Он сел в кресло, приглашая в соседнее собеседника. Осинский отошел от окна и тоже сел в кресло, стоявшее рядом с Барбарой. Дронго обратил внимание на его походку. Кажется, Осинскому пошла на пользу эта прогулка, подумал он. Или это ему лишь кажется?

– Тем не менее я прошу вас в будущем избегать подобных экспериментов, – сказал Дронго, – иначе я просто уеду из Парижа.

– Согласен, – кивнул Якобсон, – тем более что мы уже завтра уезжаем в Брюссель.

– Вы все-таки хотите совершить это турне? – понял Дронго.

– Мы подписали контракт, – терпеливо объяснил Якобсон, – и просто не имеем права его нарушить. Слишком большие неустойки. Кроме того, это нужно и для рекламы новой оперы маэстро. Ведь в Париже все прошло как нельзя лучше.

«Почему так смотрит на меня Барбара?» – снова подумал Дронго. Не так, как раньше. Что-то произошло. Она словно ждет, что он решит какую-то важную задачу. Какую?! И Осинский тоже все время смотрит в его сторону. А в голосе Якобсона появилась какая-то наглая уверенность. Уверенность в чем? Что он должен понять именно сейчас?

– Это очень большой риск, – медленно сказал Дронго, – нам нужно все просчитать. О готовящемся турне наверняка напишут газеты, и Ястреб будет знать, где именно искать Осинского.

– Всего три концерта в Европе, – улыбнулся Якобсон.

«Почему он улыбается так интригующе-загадочно? Что случилось?» – снова подумал Дронго.

Вошли сразу четыре официанта и встали у высоких стульев, приглашая всех четверых гостей к столу. Барбара встала первой. Медленно поднялся Якобсон. Третьим встал Осинский, подходя к столу. Последним поднялся Дронго.

Осинский сидел, как обычно, напротив него. От Дронго не ускользнуло то неуверенное движение к правому стулу, обычно занимаемому Барбарой, куда хотел сесть композитор. Он сел за столик. Осинский ел, как обычно, молча, больше говорил Якобсон. И лишь Барбара по-прежнему бросала на Дронго какие-то непонятные, загадочные взгляды. Уже принесли десерт и чай, когда официанты, собрав ненужную посуду со столика, молча построились в ряд, чтобы удалиться. Едва за последним из них закрылась дверь, как Осинский протянул руку к сахарнице, где лежал специально приготовленный заменитель сахара – сусли, не повышающий уровня глюкозы в крови. И в этот момент Дронго схватил его за руку, опрокинув на стол кофейник.

– Спокойно, – попросил Дронго. – У настоящего Осинского на указательном пальце левой руки вчера была заусеница. Я заметил, когда он брал цветы. А у вас ее нет. Кроме того, вы перепутали место, куда должны были сесть. И ходите немного не так, как наш маэстро. Он обычно больше сутулится. Вы не Осинский, мистер незнакомец. Даже в таком идеальном гриме, какой вам сделали сегодня.

Незнакомец улыбнулся, не пытаясь вырвать руку. Якобсон откинулся на спинку стула и весело улыбнулся. Барбара торжествующе кивнула головой. Дронго выпустил руку лже-Осинского. И услышал слова Якобсона:

– Вы, как всегда, правы, мистер Саундерс. Согласитесь, что мы не можем рисковать жизнью самого маэстро. Именно поэтому нам пришлось прибегнуть к помощи его двойника. Познакомьтесь, это Рэнди Александер. Он теперь будет заменять нам Осинского. Если хотите, это тоже наживка. Наживка для Ястреба.

Глава 20

Мысль о трюке с двойником Осинского пришла в голову Якобсону уже давно. Но в Париже он просто не мог рисковать. Здесь были важны личные встречи Осинского, и ни при каких обстоятельствах нельзя было предъявлять двойника. И только теперь, когда парижские гастроли завершены, он решился подставить вместо Осинского двойника, чтобы избежать любой случайности.