Симфония тьмы - Страница 49

Дронго так и не сумел уловить, когда именно они въехали в Бельгию. Просто неожиданно стал замечать не французские, а бельгийские флаги. Они сидели вдвоем с Мартином, когда дверь в купе открылась и к ним вошла пожилая женщина, голландка или немка, лет шестидесяти. Она достала сигареты и, не обращая внимания на недовольные лица своих спутников, закурила прямо в купе. Дронго вышел в коридор.

«Почему эта идиотка села к нам?» – недовольно подумал он, проходя по вагону. Сразу пять купе были абсолютно пустыми. Неужели она хочет завести вагонное знакомство? Тоже мне, старая дура. Влюбленная в романтику больная идиотка. Влезла в купе, где сидят двое молодых мужчин, когда другие купе свободны. Он снова посмотрел на купе. И вдруг понял. На каждом из них был перечеркнутый кружочек с дымящейся сигаретой.

Все правильно, усмехнулся Дронго. Все так и должно быть. Просто у него опять сработал стереотип типичного бывшего совка. Она никак не могла войти в пустое купе, в котором нельзя курить. Она просто не представляла себе, как это можно сделать. Перечеркнутая сигарета действовала на нее как красный свет светофора. И она пошла в купе, где курить разрешалось.

Они все такие, угрюмо думал Дронго, стоя у окна. Они уже привыкли к подобным правилам. В Европе давно не понимают наших проблем. Ну как обыкновенный англичанин с их вековыми традициями демократии может понять узбекского президента, проводящего вместо нормальных демократических выборов всенародный референдум? Как им понять, что на туркменских деньгах напечатано изображение здравствующего президента и в его честь переименовываются города и деревни, улицы и площади?

Как могут немцы или бельгийцы понимать повальную коррупцию в республиках Закавказья, где официальная зарплата министров не превышает нескольких долларов, а обладатели этих зарплат покупают роскошные автомобили и виллы на Кипре? Европейцы привыкли даже улицу переходить на зеленый свет и удивляются безумству гостей, старающихся перебежать перекресток на красный свет в самом неположенном месте.

Как они могут все это понимать? Наше неверие в демократию, наше пренебрежение ко всяким законам, наше абсолютное неподчинение любым правилам и нормам, наше повальное отрицание любых авторитетов! Мы не Запад и не Восток. Мы вне нормы. Вне человеческой цивилизации. «Хотя после знакомства с Якобсоном и его Фондом начинаю думать, что и так называемые цивилизованные страны не очень далеко от нас ушли. Есть лишь внешний лоск. А поскреби их хорошенько – и увидишь тоже не очень приятную картинку».

Он вернулся в свое купе. Женщина уже закончила курить и теперь читала журнал, предусмотрительно оставленный в купе для пассажиров первого класса. Довольно скоро они прибыли на Западный вокзал бельгийской столицы. Дронго улыбнулся на прощание своей попутчице и, галантно пропустив ее, вышел вторым. За ним шел угрюмый Мартин.

С такси им не повезло. Попался какой-то раздраженный ливанец, который все время попадал в автомобильные пробки и невнятно бормотал ругательства. Он был в плохом настроении. И Дронго, успевший поменять на вокзале часть денег, наконец разозлился. Он остановил машину, протянул причитавшуюся плату водителю, не оставив на чай ни франка, и вышел из автомобиля. Мартин молча последовал за ним, ничему не удивляясь.

– Не люблю подобных типов, – раздраженно пояснил Дронго, – у него плохое настроение, а оно может передаться и нам. Любой вид энергии заразителен. Сейчас возьмем другое такси.

Уже сидя в другом автомобиле, он посмотрел на часы. До прилета самолета из Парижа оставалось около получаса. Они должны были вылететь из Франции уже двадцать минут назад. Посмотрев на Мартина, он негромко приказал:

– Войдем в здание аэропорта и пройдем к комнате VIP. Будь осторожен, там может случиться что угодно.

Мартин кивнул, ничего не сказав. В аэропорт они приехали вовремя. И, войдя в здание для встречи прилетевших, поспешили на второй этаж, к комнате для особо важных гостей, куда обычно привозили пассажиров первого класса и особо именитых людей, к которым, несомненно, принадлежал и американский композитор Джордж Осинский.

Здесь при входе в здание не проверяют на оружие, тревожно подумал Дронго, хорошо, что мы приехали раньше. Это серьезное упущение. Гости выходят из самолета еще безоружные, так как оружие будет выдано им лишь на таможне, после пограничного контроля. Получается, что любой появившийся в аэропорту убийца может спокойно их всех расстрелять. В таких случаях очень важна функция встречающих.

Поднявшись по эскалатору на следующий этаж, они неспешно подходили к комнате VIP, когда Дронго обратил внимание на двух молодых людей, стоявших у рекламного щита. Ему не понравилось, что они стояли спиной ко всем, словно приехали в аэропорт только для того, чтобы поговорить друг с другом. Самолет уже, наверно, прилетел, подумал он, проходя мимо парней. И вдруг обернулся, встретившись глазами с одним из них. Это был тот самый парень, который наблюдал за ним в Париже. Дронго сразу узнал его. И вспомнил, что вчера через Интерпол получил подтверждение того факта, что вместе со Шварцманом сидел некий Антонио, сумевший помочь Ястребу покинуть тюрьму.

Он толкнул Мартина в бок:

– Они!

Антонио и его напарник, поняв, что они раскрыты, развернулись в их сторону. В их руках мелькнули пистолеты.

– На пол! – крикнул Мартину Дронго, резко падая и стреляя по привычке почти машинально.

Выстрелы, прогремевшие в здании аэропорта, повергли всех в оцепенение. Даже многочисленные полицейские замерли. Первыми двумя выстрелами Дронго аккуратно прострелил грудь напарнику Антонио. Мартин был менее удачлив, он не сумел попасть в Антонио, который, спрятавшись за щитом, начал стрелять в их сторону.