Симфония тьмы - Страница 87

Оливейра яростно протискивался, раздумывая на ходу, как они могли не предусмотреть подобного. Было вполне очевидно, что после вчерашней неудачной попытки устранения их противники пойдут на самые решительные меры. Но что они смогут так быстро объединиться, никто не мог даже предположить.

При одной мысли о том, что именно могут найти в их центре, Оливейра начинал багроветь от гнева. Даже он, посвященный в высшие секреты ордена, не мог и не имел права знать имени Высшего Магистра ордена и его заместителей. Особенно одного из них, отвечавшего за европейские дела. Оливейра догадывался, что это был кто-то из очень известных в мире людей. Но кто именно, он не должен был знать.

Больно толкнув у дверей зазевавшегося Брета, он ворвался в номер Осинского. Композитор сидел перед зеркалом и готовился ко второму акту. Он удивленно посмотрел на вбежавшего менеджера. Не обращая на него внимания, Оливейра бросился к своему телефону. Носить с собой мобильный телефон, оставаясь в смокинге, было непросто, и он обычно оставлял его в кабинете Осинского. Сейчас, судорожно набирая номер личного телефона Рамеша Асанти, он впервые с удивлением обратил внимание на пальцы своих рук. Впервые в жизни он чувствовал, как они срываются, дрожат, не слушаются его. На этот раз ему повезло, Асанти ответил почти сразу:

– Слушаю вас.

– Это я, – закричал Оливейра, – сегодня в семь часов напали на наш центр в Каруже.

Асанти не ответил.

– Вы меня слышите? – встревожился Оливейра.

– Я уже знаю все. Центр разгромлен. Откуда об этом знаете вы?

– Здесь появился Дронго. Он в театре.

– Он вам угрожал?

– Нет, но он сказал, что сегодня в пять часов…

– Там все уже закончилось, – быстро перебил его Асанти, – все кончено. Они разгромили наш центр. По нашим сведениям, сейчас готовятся специальные акции в наших филиалах. Сегодня ночью мы рассмотрим возможность нанесения ответного удара. Вы меня понимаете? Мы предполагаем прибегнуть к чрезвычайному варианту.

– Да, – шевельнул уже непослушными губами Оливейра, – я все понимаю.

Он с ужасом представил себе все последствия такого решения. Хорошо, что завтра они улетают из Европы. Послезавтра здесь может бушевать настоящий ад.

Через двадцать минут эти данные были у генерала Вудстока. Дронго рассчитал все правильно. Теперь оставалось выяснить, что именно имеет в виду Асанти, говоря о чрезвычайном варианте. Они еще не знали, какой сюрприз им готовит следующий день.

Глава 38

Концерт закончился в одиннадцать часов вечера. Сразу после него должен был состояться прием, на котором обещал выступить американский посол. Овации после исполнения длились пятнадцать минут, слышались крики восторга. Но в ложе Осинского рядом с композитором не видели привычного Песаха Якобсона. Менеджер не появился в ложе маэстро и во втором акте.

Не приехать на прием было просто нельзя. И Оливейра вынужден был отправиться на эту самую тяжелую в его жизни встречу. Он еще не знал, что именно нашли в их центре, не знал всех подробностей, но понимал, что игра практически сделана. Теперь об Осинском знали слишком многие. И никаких шансов у композитора уже не было. Именно поэтому Оливейра так равнодушно слушал привычные высказывания в адрес композитора и почти не следил за несколькими негласными агентами влияния Фонда, призванными постоянно будоражить участников приема рассказами о музыке маэстро.

В этом мире уже давно ощущался дисбаланс выдаваемой и потребляемой информации. Лавина нарастала уже не в арифметической, а в геометрической прогрессии. Разобраться в этом океане информации было не просто трудно, но и немыслимо. С такой же скоростью происходило нарастание общего числа произведений литературы, живописи… Если не считать отдельных гениев, то общее количество просто хороших и очень хороших произведений часто превосходило все мыслимые границы человеческих возможностей. И выделять среди них достойные становилось все труднее и труднее.

В подобном хаосе нарастающей информации удача того или иного произведения, того или иного режиссера и композитора часто зависела от воли случая или каприза судьбы. Любое имя, часто употреблявшееся в газетах и журналах, на аристократических раутах и в дружеских компаниях, становилось известным и популярным. Даже если обладатель этого имени не заслуживал подобной чести.

Премии давали по «совокупности частоты употребления имени», а признание получали после надлежащей рекламы в средствах массовой информации. Именно поэтому сотрудникам Фонда удавалось создавать столь популярных деятелей искусства, являвшихся одновременно агентами влияния, и замалчивать других, более достойных. Ведь очень трудно крикнуть в решающий момент, что на короле нет никакой одежды и он голый.

Оливейра не стал даже отвечать на приветствия Кэтрин, специально прилетевшей на этот прием из Парижа. Он хорошо знал, что с ней работали сотрудники Фонда, создавая нужную репутацию и соответствующую рекламу. Казалось, его ничего не может удивить. Но неожиданно он увидел Дронго. Это его изумило. На встрече присутствовало немало известных политических деятелей, и охрана строго следила за каждым из входящих, тщательно сверяясь со списком гостей. Охрана была тем более удвоена, так как после известных покушений на Осинского во время его турне во Франции и Бельгии было решено обратить особое внимание на этот прием.

О случившемся в Амстердаме убийстве Рэнди никто, разумеется, не знал. Но, увидев Дронго, Оливейра почувствовал, что теряет остатки терпения. И пожалел, что оставил оружие при входе сюда.